Роль и статус переводчика: формула Фридриха Шлейермахера

Формула Фридриха Шлейермахера как основа роли и статуса переводчика в медиа-пространстве: сравнительный анализ

В своей знаменитой лекции “О разных методах перевода” (1813 г., перевод Вальтрауда Барча) Фридрих Шлейермахер ставит перед переводчиком одну из самых известных тем выбора переводчика: “Либо переводчик оставляет писателя в покое, насколько это возможно, и приближает читателя к писателю, либо он оставляет читателя в покое, насколько это возможно, и приближает писателя к читателю.” И при выборе доминирующей стороны на основе предложенного Шлейермахером различения автора и читателя, переводчик склонится в пользу того, что позже будет определено Лоуренсом Венути как стратегии одомашнивания и отчуждения перевода.

В схеме Шлейермахера перед переводчиком стоит определенная задача свести воедино двух разных людей: автора и читателя. И тут возникает следующий вопрос: “С какой целью?” В этом отношении ответ Шлейермахера довольно претенциозен, но прагматичен: “помочь… в достижении максимально правильного и полного понимания и наслаждения[1].” Таким образом, независимо от того, какую стратегию выберет переводчик, она будет служить одной цели: достичь в культурном отношении более детализированного и полного понимания между автором и читателем. Но какие пути открыты перед нами для использования этого подхода? Как это может изменить “противоречивый баланс”, который складывается между автором, переводчиком и читателем? В какой мере данный подход может быть для нас полезным в новой среде, такой как средства массовой информации, которая была неизвестна Шлейермахеру еще в 1813 году? Это те вопросы, в которых я намерена разобраться в этой статье.

Когда Шлейермахер разрабатывал эту “миссию переводчика”, он имел в уме две области. Хотя он начинает свою лекцию с рассмотрения перевода как общую особенность понимания и языка, но затем сужает его до сфер искусства и науки, поскольку те требуют более высокого “точного и глубокого проникновения в дух языка и в характерные черты писателя” [2]. В настоящее время существует новая область, которая “занимает” широкий круг обществ как читателей, авторов и переводчиков с той же перспективой “достижения понимания”, возможно, даже более критической и всеобъемлющей, чем в областях искусства и науки. Речь идет, в частности, о средствах массовой информации и новостных статьях, где в идеале текст принадлежит непосредственно, без всякого смыслового посредничества, с его однозначной необходимостью буквальности, универсальному языку и истине – цели, требующей абсолютной переводимости. Одна из таких статей станет краеугольным камнем для данного сравнительного анализа. Это один из специальных проектов АРМЕНПРЕСС: о статье “Операция «Кольцо». Международная реакция” Вануи Карапетян, опубликованной на одноименной веб-странице 7 мая 2020 года. Но прежде чем перейти к анализу статьи, позвольте сформулировать нашу проблему поподробней.

По сравнению с текстами в области науки и искусства, новостные статьи предоставляют переводчику очень мало свободы “интерпретировать” смысловые узлы оригинала, потому что сами репортажи СМИ предназначены не для объяснения, а для того, чтобы подобно зеркалу отражать текущие реалии и позволить читателю провести дальнейший анализ.

Эти обстоятельства, по-видимому, требуют строгого стремления оценивать переводы СМИ как достоверные или недостоверные, обоснованные или необоснованные. В конечном счете, в этой области репутационные  риски намного выше, поскольку на карту поставлена не только репутация автора, но и всего информационного агентства. Я осмелюсь отметить, что это происходит из-за явной роли личности в средствах массовой информации, с одной стороны, и в областях искусства и образования — с другой. В частности, если в случае журналистов их репутация зависит от миссии их профессии и информационного агентства (читатель часто не знает имени автора до прочтения журналистской статьи, а для читателей его личность вторична по отношению к его профессии), то в случае двух других областей ни писатель, ни ученый не являются профессией, и их ответственность в основном индивидуальна как создателей, а не свидетелей, как в случае журналистов. Именно это обстоятельство делает акцент на достоверности при оценке журналистских материалов, ибо новости подготавливаются/устанавливаются, а не выдумываются, и требуют “бескорыстного” подхода к информации и знаниям, полностью противоречащего роли автора в сравниваемых областях. 

Во-вторых, новостные статьи связаны с заранее заданными языковыми структурами, ограничениями объема, шаблонами, обусловленными журналистской этикой, цензурой и т. д. И даже автор может не иметь свободы практиковать суверенную преобразующую силу индивидуальной мысли (не говоря уже о переводчике).

И самое главное, цель журналистских материалов — иметь четкую читательскую ориентацию: донести информацию до аудитории. Если мы хорошенько рассмотрим, то заметим, что средства массовой информации призваны не открывать, а отражать для людей текущий порядок общества, общий социальный мир с его определениями “публичного” и “частного”. Все новости ежедневно прививаются людям путем распространения, циркуляции и пропагандирования: совокупность действий, которые делают средства массовой информации настолько могущественными. Плюс ко всему в век глобальных медиа переводчики нивелируют языковой барьер, дабы теоретически обеспечить информацией каждого, имеющего доступ в Интернет. Поэтому не зря эта информационная среда заставляет нас думать, что «весь мир смотрит на нас» и все новости направлены на нас как на читателей.

Все это ставит под сомнение концепцию двусторонних отношений автора и читателя по принадлежащей Шлейермахеру формуле задачи переводчика, но, по-видимому, с точки зрения цели переводчика, а именно помочь читателям достичь, возможно, наиболее правильного и полного понимания, этот формат является наиболее осуществимым, если можно так выразиться.

Чтобы проверить эти две гипотезы, я собираюсь рассмотреть вышеупомянутую информационную статью АРМЕНПРЕСС (она доступна на нескольких языках, в том числе на английском), в которой обобщается международная реакция на военную кампанию армянских погромов и этнических чисток со стороны Азербайджана, ставших началом войны, развязанной Азербайджаном против Арцаха в 1991-1994 годах. Как нетрудно догадаться, даже из этого краткого описания, материал носит документальный характер, но все же в некоторых деталях выражено и авторское отношение. Например, уже в первом предложении автор упоминает, что события 1991 года начались с “преступного сговора” СССР и Азербайджана (… ԽՍՀՄ-ի և Ադրբեջանի հանցավոր համաձայնությամբ մեկնարկեց…), формулировка, которая была “нейтрализована” переводчиком в английской версии текста, констатирующего только начало, а не характер этих событий:

On the night of April 29 to April 30, 1991, USSR and Azerbaijan launched a large-scale military operation named “Ring” against the peaceful Armenian population of a great number of Armenian villages…

И это не случайно, так как та же формулировка была в очередной раз проигнорирована переводчиком в другой части статьи:

However, these responses did not prevent either the Center or even more so the authorities of Soviet Azerbaijan from giving up on the pre-planned operation (в оригинале также говорится: по преступному сговору [3]).

Есть также много упущений и оплошностей. В частности, в переведенной версии отсутствуют подробности насилия, имевшие место в ряде армянских поселений с начала 26 апреля[4].

Как мы можем увидеть на примере названия, кавычки, идентифицирующие название операции (The Operation Ring: international response — «Օղակ» գործողություն․ միջազգային արձագանքը), и авторский вариант организации предложений и абзацев сохранились не всегда, например, часть «Вашингтон Пост» (США), где весь абзац намеренно разделен на три части [5]:

“Washington Post” (USA): “According to the data provided by both of the sides, the fighting began after Azerbaijani militia special forces, accompanied by tanks and armoured vehicles, entered the Armenian-populated areas in the Western part of Azerbaijan… Most Armenians believe that the Kremlin, protecting Azerbaijan, wants to put pressure on them for refusing to participate in the signing of the Union Treaty”.

The above-mentioned excerpts are from the National Archives of Armenia.

It is worth noting that Armenia, unlike Azerbaijan, refused to join the new Union Treaty on March 15, 1990, at the 3rd Congress of People’s deputies of the USSR. Armenia also refused to participate in the all-Union referendum on March 17, 1991, aimed at preserving the USSR, whilst 93.3% of the population of Azerbaijan voted for it.

Все эти недостатки можно рассматривать только как безответственное и небрежное отношение к работе. Проблема, которую нельзя избежать в работе переводчика в такой сфере как СМИ, связана с проблемами скорости и, как следствие, с отсутствием контроля качества и редакционного надзора. Это ни в коем случае не должно служить оправданием неряшливой работы переводчика. Однако это показывает, что в отличие от журналиста, имеющего “поддержку редактора”, этот второй взгляд игнорирует переводчика и свидетельствует о его неопределенной роли в медиа-поле. С одной стороны, это обусловлено объективной потребностью информационного агентства освещать быстро меняющиеся реалии, также как культурой потребления современных СМИ, которая мотивирована стремлением к более высокому уровню читабельности и требует быстрого освещения любого события. Обстоятельства, при которых переводчики могут упустить из виду многие нюансы и детали исходного текста, сгибаясь под эти требования. Однако, с другой стороны, без стремления к более качественно управляемому производству переводов (например, без редакторского надзора за переводами или консультаций с автором-журналистом) сила убеждения переводных новостей для зарубежной аудитории зачастую скорее уменьшается, нежели укрепляется. Таким образом, потребность в переводных текстах в нашей общей концептуализации цели новостных статей в идеале может больше не иметь смысла. Следовательно, эта неконтролируемая, неопределенная роль и “свободный” статус переводчика в медиа-агентстве исключают его как личность, переводящую текст на основе личного опыта, а при отсутствии какого-либо редакционного руководства и выбора текстов для переводческих материалов освобождают его не только от возможности влиять на работу информационного агентства, но и от профессиональной ответственности, сведя переводческую практику в медиа-поле к рутинному и импульсивному изложению новостей в заданной целевой аудитории без обеспечения его точности и достоверности, не говоря уже о сохранении следов своеобразия журналистского опыта и свидетельств.

Кроме того, есть также случаи, позволяющие предположить, что эти изменения произвольно вносятся переводчиком. Чтобы убедиться в этом, мы должны рассмотреть следующий пример:

As stated in the resolution, the US Senate reconfirms the commitment of the United States to the success of democracy and self-determination in the Soviet Union and its various republics, by expressing its deep concern about any Soviet action of retribution, intimidation, or leverage against those Republics and regions which have chosen to seek the fulfilment of their political aspirations. In other words, the Senate also states that the USSR and Azerbaijan committed massive violations of international humanitarian law like the forced deportations, crimes of aggression, the indiscriminate use of force, military actions against the civilian population, the use of violence against women, children and the elderly. At the same time, the Senate expressed its support for the realization of the right to self-determination. [6]

По сравнению с оригиналом часть, выделенная жирным шрифтом, полностью добавлена переводчиком и под видом объяснения создает значительное семантическое отклонение, растворяющее акцент права на самоопределение в контексте погромов в Нагорном Карабахе в “призыве” к чаяниям всех советских республик.

Все эти моменты дают твердое основание утверждать, что, несмотря на документальный характер статьи, который уже оставлял мало места автору для опосредования ее индивидуального подхода, переводчик статьи не имел намерения заставить автора говорить по-английски так, как она говорила на армянском языке. Таким образом, задача переводчика в системе координат Шлейермахера не была направлена на то, чтобы приблизить автора к читателю, но и читателям она не служила, так как не обеспечивала правильного и полного понимания описываемых событий. Все это заставляет задуматься об отношениях между автором, переводчиком и читателем. И здесь возникает необходимость проанализировать неопределенность роли и места переводчика в медиа-поле, которая исходит не только из уже замеченных организационных проблем.

В частности, как видно на сайте АРМЕНПРЕСС, имя переводчика материала не упоминается, что практически характерно для медиа-поля всего мира. В области СМИ, в большей степени, чем в сфере науки и искусства, требование беспристрастности, ожидаемое от СМИ, делает безликими не только переводчиков, но и авторов. Это, в свою очередь, притупляет чувство ответственности и индивидуальности переводчика, лишает его необходимости проникать «внутрь» автора и пробуждать смыслы, обобщенные в произведениях писателя, не говоря уже о культурной дистанции и различиях между языками. Это совершенно противоречит той роли, которую Шлейермахер возложил на плечи переводчика, в лице которого он видел мастера “искусства понимания:”

“Конечно, тот, кто овладел этим искусством понимания, через самое прилежное обращение с языком, через точное знание всей исторической жизни народа, через самое строгое истолкование отдельных произведений и их авторов, он, — конечно, но только он, — может гореть желанием открыть своим соотечественникам и современникам то же самое понимание шедевров искусства и науки » [7].

Подводя итог сравнения, отметим, что ни одна из выдвинутых нами гипотез не была обоснована:

-Несмотря на предположение, вытекающее из природы медиа-поля, анализируемая переводная версия статьи не была ориентирована на читателя, поскольку переводчик намеренно добавил и опустил некоторые нюансы оригинала, влияющие на содержание (равно как и не ориентирована на писателя, как это показано в случаях нейтрализации авторских оценок и выбранного стиля структуры).

-Предположения о том, что ограничения медии могут не позволить переводчику сделать выбор между ориентированной на читателя или писателя стратегиями Шлейермахера, но эти же ограничения должны сделать произведения в медиа-поле более удобными для достижения цели переводчика, оказались неверными, так как даже заранее заданные рамки и документальный характер произведения не передавали наиболее точного и полного понимания текста.

Но с другой стороны, сравнивая документальную статью спецпроекта АРМЕНПРЕСС “Операция Кольцо: Международная реакция” с ее английским переводом, мы имеем основание полагать, что концепция переводчика Шлейермахера может и должна рассматриваться как директива к изменению, несмотря на все проблемы, которые мы выявили в медиа-поле.

Его формулировка задачи переводчика “помочь…. в достижении максимально правильного и полного понимания и наслаждения” может стать разумным шагом к формированию судьбы и ответственности переводчика и подчеркнуть его важное место в работе медиа-поля, в то же время в основном придерживаясь стратегии “приближения писателя к читателю». Это, однако, может быть уравновешена сохранением авторских индивидуальных оценок намеченных событий, схватывая таким образом индивидуальность и язык как автора, так и переводчика. В качестве предварительного условия для всего этого должна быть видимость переводчика, его личность, и я настаиваю, чтобы имя переводчика было рядом с именем автора новостной статьи.

Прежде всего, это продемонстрирует наглядность участия переводчика в работе медиа-агентств и важность «медиа-перевода» в медиа-поле в целом.

Это заставит всерьез отнестись к их заметности и ответственности, сформировать индивидуальную ответственность переводчика за свою работу, а в условиях очень разных представлений о “роли переводчика” в медиа-поле, а также в неравных отношениях переводчика с редактором, читателем и журналистом определить свои собственные этические нормы (которые, как я уже упоминала, предлагаю построить на формуле Шлейермахера) и на этой основе уже использовать различные стратегии перевода для правильного представления новостей и зарубежной аудитории.

Автор: Эгине Алексанян © Все права защищены.

Перевела: Рузанна Арабачян․