Революция в концепции истории Часть 2

Сперва прочти первую часть.

Восстание и революция

Пожалуй, можно согласиться с мыслю, что восстание относится к тем историческим явлениям, которые неоднократно встречаются в истории, вне зависимости от временных и пространственных факторов. Можно привести примеры из страниц как мировой, так и армянской истории: восстание Спартака, восстание Вардана Мамиконяна и т.д. А что из себя представляет восстание и каковы его характеристики? Сразу ответим, что, в первую очередь, оно подразумевает вооруженную борьбу. Однако неоднозначно, против кого направлено и какую цель преследует эта борьба. Иногда восстание направлено против иностранного ига с целью возведения собственной государственности, некоторого улучшения жизненных условий повстанцев и с другими намерениями с подобным подтекстом. Порой восстание направлено против собственного правительства. В этом случае главная цель заключается в основном или в захвате власти, или в том, чтобы обязать действующие власти пойти на некоторые уступки, исходящие из интересов повстанцев. Как правило, Восстания заканчиваются неудачей, после чего участники квалифицируются действующими властями как непокорные, нарушители закона и, наконец, мятежники.  Здесь мы бы хотели заострить внимание читателя на очень важное по мнению автора обстоятельство: если бы некоторые восстания, известные истории, имели удачный конец, то сегодня историографическая мысль квалифицировала бы их как революции. Дабы прояснить сказанное рассмотрим конкретные примеры. Ломая стереотип, будто История не знает слова «если», представим на секунду, что крестьянское восстание 14-ого века, возглавляемое Уот Тайлером, угрожало уничтожить феодальное право в Англии. Излишне говорить, какие последствия имело бы вышеупомянутое восстание в случае победы. Для европейских реалий 14-ого века уничтожение феодального права было ничем иным, как революцией. В истории подобные явления, которые грозят уничтожить какую-либо основополагающую установку существующего общественного строя, которые, однако, проигрывают и нарекаются восстаниями, не малочисленны. Вышеизложенного достаточно, чтобы обосновать позицию, что некоторые политические события были названы восстанием, а не революцией лишь потому, что имели бесславный конец. Более того, развивая эту мысль, можно утверждать, что некоторые революции при неудачном финале сегодня квалифицировались бы как восстание. Таким образом, можно констатировать, что каждая революция является в первую очередь восстанием. В конце отметим, что сказанное не относится ко всем восстаниям, так как не все они при победном финале предполагали коренные изменения, создание чего-то нового. Добавим также, что неудача восстаний главным образом обусловлено тем, что в конкретный исторический период по объективным причинам отсутствовали необходимые для достижения победы политические, социально-экономические предпосылки, которые присутствуют при революционных процессах.

Реформы и революция

На первый взгляд трудно найти какое-либо тождество между революцией и проводимыми властвующей элитой реформами. Согласно нынешней политологической мысли, одна из первых главных характеристик революции – это смена власти, которая действительно не имеет ничего общего с реформой. Однако мы знаем, что важнейшей спецификой революции является созидание нового, при этом вовсе не отрицаем тот факт, что действующие режимы в результате вышеуказанного создания нового почти всегда отходили в историю, не сумев смириться со сложившейся ситуацией. Тем не менее, в истории встречается как минимум один прецедент, когда господствующая элита, точно оценив императив времени и проявив беспрецедентно гибкую дипломатию, сумела смириться с новой идеей и постепенно трансформироваться. Речь идет о Великобритании (Англии). Англо-саксонская элита, однажды пройдя через пекло революционных процессов, проявляет присущую ей своеобразную гибкость: понимая, что игнорирование факта исторической неизбежности приведёт к непредвиденным последствиям, власть прибегает к постепенным реформам, которые в разрезе веков имели для Англии революционное значение. Правда, однако, что это не сопровождалось применением насилия, активным участием уличных масс и другими признаками, характерными для классических революций.

Во всех других случаях проводимые сверху реформы не имели цели решить жизненно важные для дальнейшего развития данного государства проблемы. В отличие от англо-саксонской, другие элиты вместо решения цивилизационных вызовов, возникших перед их этносами, прибегали лишь, по сути, к косметическим реформам, надеясь таким образом сохранить свои господствующие позиции. Здесь вопрос вовсе не в том, что англо-саксонцы были более патриотичны или сильнее любили свой народ, чем другие: отнюдь, порой даже наоборот. Суть в том, что они понимали все те изменения, которые произошли в каждой сфере внутриобщественной жизни и уже стали неоспоримой действительностью, бороться против которых чревато трагическими последствиями как для них, так и для общества. Одним словом, секрет – в интеллектуальном потенциале и, почему бы и нет, реальных стремлениях действующих властей. Вовсе не желая обесценить интеллектуальный потенциал других народов, мы находим, что, мягко говоря, носители этого потенциала не всегда находились во власти, хотя и не отрицаем влияние их идей на власть в определенный исторический период (в лице Франции).

Таким образом, если пренебречь прецедентом англо-саксонцев, проводимые сверху реформы действительно не имеют ничего общего с революцией, так как не направлены на коренные изменения, к тому же лишены характерных для революции черт. Лишь англо-саксонский прецедент явился причиной рассмотрения данного вопроса в рамках исследования.

Переворот и революция

Среди исторических явлений, обсуждаемых в рамках исследования, больше всего общих черт можно найти, пожалуй, между этими двумя. В истории не редки случаи, когда по объективным или субъективным причинам одно из них пряталось за ширмой другого. И действительно, разграничивающая линия, находящаяся между революцией и переворотом, очень переменчива. Согласно признанной точке зрения:

1. переворот – это насильственный захват власти группой лиц
2. не обязательно, чтобы в нем принимали участие многочисленные народные массы
3. переворот сопровождается применением насилия
4. изменением социального статуса некоторых общественных групп
5. формированием новых разграничивающих линий внутри общества
6. применяются такие средства, которые действующие власти считают противозаконными.

Как видим, за исключением 2-ого пункта, остальные присущи и революции. Однако мы глубоко убеждены, что переворот тоже может сопровождаться активным участием народных масс. В доказательство сказанного сошлемся на события, имевшие место в октябре 1917 года в России. Неопровержим тот факт, что в вышеупомянутых событиях проявила свое активное участие значительная часть русского народа. Однако можно ли квалифицировать произошедшее как революцию? Мы считаем, что нет. Обоснуем это той простой истиной, что октябрьские события не явились началом чего-то качественно нового, вопреки высокопарным заявлениям коммунистов, что они создадут качественно новое общество, основанное на положениях социализма. Многие согласятся с мыслю, что Европа стояла и стоит намного ближе к социализму, чем Советский Союз и, в частности, ее правопреемница Россия в наши дни. Посему произошедшее в октябре 1917 года было скорее переворотом, чем революцией, важнейшим следствием которого явилось замена правящей царской семьи на Компартию. Мы вовсе не преуменьшаем роль вышеизложенных событий в истории России и других народов СССР, не отрекаясь от того факта, что семь десятков лет существования СССР имели для стран-участниц ряд положительных аспектов.

В таком случае, в чем разница между переворотом и революцией? Мы считаем, суть в создании качественно нового, а не в замене одних власть имущих другими. Эта мысль позволяет сделать заключение, что каждый переворот теоретически имеет потенциал стать толчком для дальнейших революционных процессов.

Получается, в этом случае все зависит от возможностей, реальных стремлений и политической воли новых сил, пришедших к власти в результате переворота, в отличие от революции, в случае которой коренные изменения не зависят ни от одной силы, так как революция является плодом исторической неизбежности.

Словом, революция зреет на протяжении десятилетий, имея свои экономические, политические, социальные предпосылки, в то время как переворот – ничто иное, как захват власти группой лиц, при этом иногда с участием недовольных народных масс, а иногда под покровительством внешних сил.

Армянская действительность

Как мы многократно отмечали, для революции требуются исторически сложившиеся предпосылки. Не отрицая того факта, что страна находится в тяжелом социально-экономическом положении и довольно коррумпирована, мы находим, что необходимых предпосылок пока еще нет. Дабы убедиться в сказанном, достаточно сравнить предреволюционное состояние переживших революцию стран с нынешней армянской действительностью. Вышеизложенное, естественно, не относится к так называемым “импортированным извне революциям”, которые, на самом деле, никак не связаны с реальным явлением революции. В данном случае последнее особенно опасно, учитывая, как много сил заинтересованы в дестабилизации внутреннего состояния Армении, и, почему бы и нет, в наличии покорной им власти в этой стране.

Если допустить на секунду, что в Армении действительно сложилась предреволюционная обстановка, то нужно осознать императив времени. Не желая лить воду на мельницу действующих властей, тем не менее давайте представим, какие последствия будут иметь революционные процессы, которые, кстати, могут длиться годами в (окруженной врагами) стране, какой является Армения. Несомненно, Азербайджан, не теряя времени, поспешит воспользоваться сложившейся ситуацией, в чем ей окажет безоговорочную поддержку Турция. Отношение остальных соседей Армении, пожалуй, непредсказуемо. Что касается внутренней обстановки, то, как говорил Робеспьер, революция сожрет своих же сыновей, и неясно, какие силы попытаются ловить рыбу в мутной воде. В возникшей обстановке свое весомое слово должна сказать национальная элита, которая должна попытаться вывести страну из сложившейся ситуации с минимальными потерями. Кстати, под словом элита мы имеем в виду тот потенциал нации, который является не только интеллектуальным или скажем богатым, но и всех тех, кто чувствует себя ответственными за остальных граждан и ставит свои возможности на службу не узких, кастовых, а общенародных, универсальных интересов.

Как мы убедились, революция не такая уж хорошая перспектива для армянского общества.

Что касается осуществляемых с верху реформ, то сразу отметим, что в случае Армении такое нереалистично. Выше отмечалось, что реформы могут иметь ожидаемый результат только в одном случае: когда во власти сидят представители национальной элиты, которые, понимая императив времени, прибегают к реформам, действительно стремясь вывести страну из тяжелой ситуации.

Во всех остальных случаях это фальшивые, по сути, косметические реформы, цель которых пустить пыл в глаза гражданам и сохранить собственную власть. И так как действующие армянские власти, мягко говоря, довольно далеки от того, чтобы быть национальной элитой, понятна реальная причина “реформ”. Властям советуется изучить и не игнорировать уроки истории. Все те, кто лелеяли надежду сохранить власть с помощью таких реформ, максимум выигрывали время, в конце удостоившись бесславной гибели.

По поводу переворота также следует отметить, что это чрезвычайно опасно и в некоторой степени будет даже авантюрой для армянской государственности, так как неясно, кто встанет во главу власти, какие будет иметь цели и интересам каких силовых центров будет служить. Те же уроки истории демонстрируют, что большая часть переворотов вплоть до наших дней осуществлялись и осуществляются в основном при поддержке и покровительстве внешних сил. Посему мы находим, что переворот допустим лишь в том случае, если к власти придёт национальная элита, осуществляющая только и только государство-центристскую национальную политику.

Как видим, в случае всех трёх явлениях придаётся немалая важность и высоко оценивается роль и значение национальной элиты. Как говорил Арнольд Тойнби, “Вставшие перед сообществами цивилизационные вызовы в состоянии решить не сплоченная толпа, а только и только национальная элита”. Потому и вне зависимости от того, какое возможное развитие будет иметь внутриармянская политическая (а также, почему бы и нет, экономическая) жизнь, всё будет зависеть от элиты. В том случае, если представители последней осознают всю ответственность, объединятся и приложат всевозможные старания, чтобы вывести страну из тяжелейшей ситуации, мы убеждены, несомненно они будут иметь успех, в противном случае последствия будут трагическими…

Автор: Айк Пайтян (Hayk Paytyan). © Все права защищены.

Перевела: Анна Акоджян.