Последствия
Опровергающая политика, получающая государственное покровительство со стороны Турции, безусловно, вызывает множество препятствий на пути процесса осуждения и возмещения Геноцида армян. Однако законопроекты КОГА отвлекают от основного процесса, концентрируясь на поведении личностей, и даже на имеющемся этапе не дают положительного результата, более того – явление отрицания все больше распространяется.
Если цель армянской стороны – это осуждение, возмещение и признание Геноцида армян, то в этом случае криминализация является препятствием, так как она укрепляет имеющиеся/господствующие в обществе дезинформированные и националистические побуждения. Криминализация отрицания разжигает националистические настроения в турецком обществе, которое становится более мнительной и арменофобской по отношению к внешним силам. Это дает возможность турецкому правительству объединить общество, действующее по националистическим побуждениям, против армян, международного общества и национальных меньшинств Турции , более того, дает возможность оправдать централизацию власти как средство защиты общества от внутренних и внешних угроз.
Следующее отрицательное последствие криминализирующих законов – это “Пиар Перинчеков” с их же помощью. Деятели, отрицающие геноцид, уже уязвимы, так как чувствуют негативное и неучтивое отношение здорового общества к их позиции. Но когда они становятся “жертвами” ограничения свободы слова из-за криминализации, это же гражданское общество в демократической стране поневоле выступает в роли защитника деятеля, оправдывающего отрицание геноцида, под видом права выражения своего мнения. Здесь также выигрывает политика турецкого опровержения, так как в это время в зарубежном обществе приобретают признание неизвестные “Перинчеки”, а в результате судебного процесса количество их последователей и защитников увеличивается.
Основным аргументом специалистов, выступающих против криминализации отрицания, является то, что не существует демократии без свободы слова. Даже идеи, которые задевают, вредят и вызывают беспокойство какому-либо государству или общественной группе, все равно должны быть под защитой, так как этого требует плюрализм , толерантность и разнообразие взглядов, которые являются неделимыми компонентами демократического государства. Согласно их мнению, правительство какой-либо страны, принимая законы, препятствующие выражению мнения, нацелено на запрет распространения тех идей, по отношению к которым оно против, то есть на формирование мышления общества, решая а чем можно говорить, о чем – нет.[i]
Другая группа специалистов, занимающаяся данной проблемой, считает этот подход неправильным, отмечая, что стремление к ограничению свободы слова – это попытка избежать возможных последствий: укоренение расистских настроений, нарушение общественного порядка, насилие на вражеском фоне. Свобода не абсолютна, и государства из-за некоторых обстоятельств могут установить ограничения на нее. Возможности ограничения свободы слова закреплены в статьях Всеобщей декларации прав человека (29 §2), Европейской конвенции (10 §2), Международного пакта о гражданских и политических правах (19 §3), Американской конвенции о правах человека(13 §2): Защитники криминализации отрицания преступлений против человечества считают опровержение проявлением призыва ненависти с расистскими побуждениями, следовательно, в этом случае ограничение свободы слова считают законным путем криминализации.
В качетсве аргумента для узаконивания криминализации отрицания Геноцида армян приводится юридическая практика, применяемая при законах против отрицания Холокоста. Однако, нужно отметить, что законы, криминализирующие отрицание Холокоста, имеют важные особенности. Их целью было остановить возрождение нацизма, сразу же подавляя любое выражение нацистских или пронацистских идей в виде речи, символов, общественных объединений)[ii]. Отрицание Холокоста также рассматривается в контексте нацистской идеологии, а обвиняемый считается прямым носителем нацистской идеологии словом и поведением, отрицающим Холокост, следовательно – пропагандистом расизма и риторики ненависти. Между тем при введении законопроектов КОГА основания доказать расистские побуждения личностей, отрицающих Геноцид армян, уязвимы, пока еще младотурецкая, почему нет – современная неоосманская идеология не рассматривается расистской и антиармянской, а отрицание Геноцида армян не обсуждается в контексте отмеченных идеологий. Согласно международной правовой норме, квалификация этих идеологий как расистские может сделает возможным применение максимального наказания, предусмотренного законом (с нашей стороны – неприемлимое из-за чрезмерной строгости) КОГА – лишение свободы.
Также одним из упущений законопроектов КОГА является то, что, по сравнению с законами, криминализирующими отрицание Холокоста, с юридической точки зрения они составлены достаточно слабо, с недостаточными аргументами и ограниченными возможностями его применения.
Как правило, чтобы закон, предусматривающий ограничение прав человека, считался действительным, он должен соответствовать трем критериям: легальность, легитимность, демократическая необходимость[iii]. Сталкиваясь со спорной проблемой ограничения свободы слова, международные инстанции, принимая свои решения, основываются на этих трех стандартах. Причины неудач законпроектов КОГА в основном исходят от того, что, по сравнению с законами, криминализирующими отрицание Холокоста, они не полностью соответствуют данным стандартам, о чем говорит факт признания законопроекта антиконституционным во Франции, а по конкретному случаю – решение ЕСПЧ о том, что он не исходит от социальной крайней необходимости[iv].
Наконец, криминализация отрицания Холокоста началась именно со стороны виновной страны (Германия – второе государство, принявшее его), после чего она распространилась в других Европейских странах. В случае криминализации ОГА, стрелка будет двигаться против, пока еще турецкое общество само не готово бороться против отрицания геноцида.
Резюмирование
Рассуждения о нерезультативности и противоположных последствиях криминализации отрицания Геноцида армян в данном анализе не предполагают то, что нужно прекратить борьбу против отрицания Геноцида армян.
Процесс международного признания и осуждения Геноцида армян с самого начала сопровождался турецкой доктриной отрицания геноцида и стал неделимой частью государственной политики. Проникая в разные слои политической, общественной и научной деятельностей, отрицание Геноцида армян институционализировалось с 1970-80-ых годов, начало систематизироваться и контролироваться со стороны государства. В условиях появления неопровержимых фактов Геноцида армян и повышения информированности международного сообщества турецкое опровержение понесло ряд изменений и проявлений[v], и наконец пришло к мягкой политике опровержения[vi].
Согласно Genocide Watch отрицание геноцида – это последний этап геноцида, а согласно Энциклопедии геноцидов и преступлений против человечества – “самый очевидный пример со стороны государства отрицать собственное прошлое”. Следовательно, борьба против отрицания преступления геноцида в контексте международной борьбы и предупреждения необходима, чтобы исключить попытки искажения исторического прошлого и повтор подобного исторического прошлого в будущем .
Сегодня не только турецкие, но и множество общественных слоев различных стран становятся мишенью правительства Турции, особенно тогда, когда турецкое опровергающий “спектакль” представляют не настолько сами турки, а нанятые ими иностранные специалисты. Историк и исследователь геноцидов А. Марукян по это поводу упоминает фальсифицированное объявление, опубликованное в “The New York Times”, “Washington post” и других авторитетных журналах со стороны иностранных специалистов, которые в общем получили 65 грантов от протурецких организаций[vii].
Так как отрицание Геноцида армян в Турции имеет институционализированный характер, получает государственную протекцию, то дальнейшие шаги борьбы против отрицания также должны быть многослойны и целенаправленны. Попытаемся предложить следующие методы борьбы против турецкого отрицания в качестве альтернативы законопроектов КОГА:
- в юридическом смысле направить усилия не на слова деятелей, отрицающих Геноцид армян, а на выявление фактов о получении ими финансовой поддержки со стороны турецкого правительства
- развить то юридическое направление, которое займется соотношением исследования геноцида и международного права, в частности, разработать теоретические решения улучшения конвенции геноцида, в направлении получения юридической силы резолюций геноцида, доказательства возможных случаев ограничения свободы слова, и, почему нет, перенести разработанные решения на практику, обогащая международное право
- включить слои общества, неосведомленные или знающие только турецкие точки зрения данного вопроса, в участие неформальных курсов, открытых лекций – бесед о Геноциде армян в разных странах
- расширяя сотрудничество, увеличить число учебных заведений, проводящих курсы о Геноциде армян во всем мире
- обеспечить перевод научных работ иностранных и армянских специалистов, занимающихся Геноцидом армян, на разные языки
- с помощью народной дипломатии работать с турецким обществом и общественным мнением. Особенно результативным будет политика Public Diplomacy 2.0, чьей целью является обеспечение диалога между двумя гражданскими обществами с помощью вовлечения общественных организаций, молодежи, осуществления программ обмена между жураналистами и специалистами разных сфер, применения инструментов социалной медии для представления армянских точек зрения обществу данной страны
- в политическом смысле добиться, чтобы международное давление было направлено на ликвидирование давлений (в том числе из-за 301 статьи уголовного кодекса) по отношению армян или проармянских деятелей в Турции:
Данные предложения, по сравнению с законопроектами КОГА, не заставлют деятелей, отрицающих геноцид, молчать, вместо этого, благодаря технике убеждения, они более целевые и демократичны, однако могут быть результативны только в том случае, когда борьба против отрицания Геноцида армян будет поставлена на должное организованное и систематизированное русло на государственном уровне.
Литература
[i] Hennebel Ludovic, Hochmann Thomas, Genocide denials and the law, Introduction, xlvi
[ii] [ii] http://www.ihgjlm.com/wp-content/uploads/2016/01/Holocaust-Denial-Laws-1.pdf
[iii] Легальность предполагает, что ограничение должно быть предусмотрено законом; легитимность должна соответствовать как минимум одной из целей перечисленных ограничений в международных документах о правах человека; стандарт закономерности предполагает, что вмешательство должно быть уместным и самым мягким способом достичь цели. Смотреть Genocide denial and the law, Introduction, xxvii
[iv] Криминализация отрицания преступлений против человечества становится поводом для множества споров, что связано с применением разной практики в вопросе об ограничении свободы слова двух правовых систем. Таким образом, законы, криминализирующие отрицание Холокоста, есть в Европейских странах (при чем не во всех), следующих гражданскому праву, а в странах (США, Ирландия, страны Британского содружества) общего права нет таких законов, распространение нацистских идей не считается расистской или призывом ненависти, а исполнение права свободы слова уголовно ограничивает только в случае наличия прямого призыва к насилию.
[v] Турецкая опровергательная политика со своими проявлениями является отдельной темой, следовательно не считаем целесообразным переходить к подробностям этой проблемы в данном анализе.
[vi] В послании 24-го апреля 2014г. Эрдоган объявил, что делит горе множества армян, отмечая, однако, что в годы Первой мировой войны произошли трагичные события, жертвами которых были не только армяне, но также турки и другие мусульмане, следовательно, это — общая боль. Это обозрение “общей боли” наряду с другими обозрениями (“справедливая память-турецкие жертвы”, “общее прошлое: армянская диаспора — это диаспора Турции”, “множество мусульман, спасающих армян”, “переселение армян в безопасные места”) характеризуется как мягкая опровергаемость.
[vii] Отрицание Геноцида армян в контексте новой идеологии осман, стр. 45
Автор: Армине Мурадян (Armine Muradyan). © Все права защищены.
Перевела: Ани Степанян