Размышления о современном искусстве на примере ереванских выставок

Американский теоретик Фредрик Джеймисон в своей статье “Постмодернизм и общество потребления” утверждает, что модернистское искусство действовало против общества, как критикующая, разлагающая, оспаривающая, оппозиционная сила, оно являлось провокационным вызовом принципам, господствовавшим в обществе в начале 20-ого века. А постмодернистское искусство[i] перестало претендовать на изменение реальности, противопоставление и даже критику прошлого. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что произведения современного искусства, критикующие общество, пользуются большой популярностью. В данном исследовании мы рассмотрим это утверждение и попытаемся выяснить, действительно ли современное искусство и артист ставят перед собой задачу критиковать, оспаривать или противодействовать господствующим социальным порядкам? С этой целью мы обратимся к выставкам, прошедшим в Ереване за последний год, и рассмотрим примеры некоторых из них. Однако надо иметь ввиду, что были выбраны не лучшие, а те работы недавнего времени, которые открывают простор для обсуждения вопроса, выдвинутого исследованием.

Артист, как исследователь общества

Чтобы критиковать или изменять реальность, следует в первую очередь ее понять. Стоит отметить, что изучение действительности – одна из основных целей современного искусства. Очень часто артист исследует общество, можно сказать, выполняет роль “социолога”. Как отмечала Жанна Андреасян, цель социологии, как и любой гуманитарной науки — это восстановление умения человека удивляться, то есть смотреть на знакомые вещи незнакомым взглядом.

Современные реалии в условиях виртуализации сводятся к точке, где виртуальная или вымышленная реальность подлиннее самой действительности. Это называется гиперреальность, когда мы имеем дело не с реальными объектами, а симулякрами, копирующими изображениями. Эти изображения увеличивают определенные элементы или, так сказать, шифры, которые кажутся более реальными, чем сам прототип.

Одним из таких примеров среди прошедших в 2016 году (с 20 по 31 мая) выставок является фотовыставка Мики Ватиняна “Описание”, где автор попытался разобрать один из шифров общества, удивив наблюдателя. Выясним, о каком шифре идет речь.

Серия Ватиняна“62 изображения в альбоме фейсбука” демонстрирует фотографии, которые на самом деле рассказывают о фотографиях, описывая их. Придя на ФОТОвыставку, наблюдатель удивляется, обнаружив тексты вместо фотографий. Автор путем изучения выудил несколько знакомых нам “архетипических” ситуаций и, выявив знакомые элементы, рассмотрел их с совершенно другой точки зрения, изменив технику. Можно подумать, будто описанные Ватиняном фотографии “выпускного” или “милые” детские изображения кажутся не менее реальными, чем настоящие фотографии “выпускного или детства”. Это защищает позицию Ги Дебора, что мы живем в обществе спектакля, где изображение играет более важную роль, чем реальность, в данном примере симулякр симулякра.

Артист как отражающий основные тенденции общества, в частности шизоидную реальность

Виртуализация или симулякр — лишь одно из качеств, свойственных современности, и артист не только изучает общественные тенденции, но и отражает их в своих работах. Согласно Джеймисону, в обществе постиндустриализма, потребления и медиа ощущение истории и времени начало исчезать. С одной стороны, высшей целью общества потребления является удовлетворение как можно больше желаний, с другой стороны, кажется, функция масс медиа в том, чтобы, как можно быстрее удалить из нашей памяти происшествия, образы недавнего прошлого. Это делается благодаря освещению происходящих в мире событий 24 часа в день, в результате чего общество живет в вечном настоящем, как шизоид. Все это, в том числе и обилие информации, быстрое течение и изменение жизни, а также формирование в настоящем стремящегося к наслаждениям общества, способствует образованию исторической амнезии или забывчивости и создает более острое ощущение реальности.

Согласно Джеймисону, остро выраженное ощущение реальности встречается у шизоидов. Существует связь между означающим[ii] (может быть словом, звуком, текстом) и означаемым (значение слова), а шизофрения — это неспособность воспринимать связь между означающим и означаемым, что походит на восприятие бессвязных означающих. Взамен у шизофреников имеется более сильное ощущение реальности, что похоже на “потерю реальности” или на “нереальность”. Одной из тех, кто изображают такую шизореальность, является Диана Акопян, которая извлекла из своего видео нарративу и движущуюся картину и сопоставила фотографии своих друзей с вращающимся механическим прибором. Далее, добавляя звук к картине, она придала ей ощущение ритма, которое, однако, благодаря пустоте между звуками “говорит” о нехватке реальности.

Артист, как критик реальности и общества, а также символ борьбы

Как видим, постмодернистское искусство стремится постичь и отразить реальность, и приведенные примеры — лишь некоторые из этих тенденций. Другой важнейшей целью постмодернистского искусства является критика современности, а претензия на ее изменение, пожалуй, не внушает веры, как покажет нижеприведенный пример.

В капиталистическом и потребительском обществе трудно представить жизнь человека без инструкций, руководств, так как товары и новшества вводятся в рынок очень быстро, соответственно мы все постоянно в роли учащихся и, покупая какой-либо товар, читаем и следуем определенным руководствам. Однако эти руководства разнообразны и проявляются по-разному.

Белорусская артистка Жанна Гладко в своей выставке “Провоцируя силу” поднимала такие актуальные вопросы, как права и свобода женщин. Гладко написала на ткани и сделала аудиозапись распоряжений, которые дал ее отец перед отъездом из дома на некоторое время, затем стерла все повелительные глаголы, соответственно залатав и заменив их исполнениями на пианино. Это была попытка избавиться от притеснения женщин как на материальном, так и на идейном уровне. Однако эта выставка, говорящая о свободе, начинается со следующих наставлений, написанных координатором: “Перед просмотром выставки просим внимательно прочитать и следовать следующим инструкциям”.

То есть делается попытка оказать давление на наблюдателя, его учат, как нужно думать и как воспринимать увиденное. Говорится: “Примите необходимость подобных инструкций и “свободно” оставляйте комментарии”. Но после града этих инструкций, которые своими повелительными словами подражают действиям отца Гладко, о свободе не может быть и речи. Это указывает на то, что, с одной стороны, артист, а с другой — координатор выставки демонстрируют притеснения и ограничение свободы человека в обществе, а также подвергают их критике.

Но стоит отметить, что и артисту, и куратору больше интересны не столько права женщин или свобода зрителя, сколько создание успешного произведения искусства и привидение зрителя в изумление. Об этом свидетельствует то, что отец артистки позволил записать свои слова, в которых есть элементы театральности, чего не было бы, если бы ее отец действительно был “тираном”. То есть артист говорит о том (в данном случае права женщин), что востребовано, что интересует современного человека. Таким образом, произведение искусства приравнивается к обычному потребительскому товару со своими инструкциями. То есть современное общество требует критики патриархата, но при поощрении критика теряет свое влияние. Вообще, это свойственная текущей эпохе черта, что и ослабляет шансы постмодернистского искусства быть революционным, несмотря на ее критическую натуру.

К примеру, после выставки Марселя Дюшана под названием “Фонтан” искусствоведы подняли волну протеста о том, что ready-made товар, писсуар, не может считаться произведением искусства, и его появление в музее было революцией в сфере искусства не только по той причине, что ставилось под вопрос общепринятое понимание искусства, но и благодаря встреченному сопротивлению. А сейчас, пожалуй, даже больше, чем раньше, зрители ожидают от выставки, что их должны удивить, что их представлениям (как об искусстве, так и о реальности) будет брошен вызов самыми разными методами как в рамках искусства, так и в идейном плане.

Примерами этого являются перформанс-видео “Зов предков” Давида Кареяна, которое изображает церковника, поедающего сырое мясо, и которое является антинационалистическим символом, или групповая выставка “Гордые губы” («Հպարտաշուրթեր»), которая бросает вызов общественному восприятию сексуальности и женственности.

—

Резюмируя отметим, что нынешние выставки создают впечатление, будто современное искусство носит новаторский и революционный характер, ломает стереотипы, посылая сообщения о борьбе и свободе. Однако при более детальном рассмотрении становится очевидно, что постмодернистское искусство исследует общество и реальность, критикует определенные явления, будто констатируя факты, тем самым привлекает внимание к этим явлениям и создает возможность для развязывания дискуссии. Но считать это искусство революционным — неправильно: для начала, эта критика не встречает сопротивления ни среди широкой общественности, ни в узких рамках искусства, так как критика в целом востребована, а к тому же зритель, более чем когда-либо, идет на выставку заранее обдумывая вопрос “действительно ли это искусство?”, готовый переформулировать определение искусства. Это значит, что нет неожиданного вызова, есть ожидание вызова.

[i] В исследовании постмодернистское искусство отождествляется с современным искусством.

[ii] К примеру, в слове кот слово, текст или звук “кот” – это означающий, а тот настоящий кот, к которому он ссылается, является означаемым.

Автор: Марине Хачатурян. © Все права защищены.

Перевела: Анна Акоджян.